Интересное наблюдение от моего знакомого из Москвы, консультанта, тесно связанного с бизнесом, от сырьевого до IT, участвующего в разработке отраслевых стратегий и инновационных технологий. Все более очевиден поколенческий разрыв: поколение 50+ втайне (а иногда и явно — см. нашумевшее выступление единоросса Андрея Макарова на ПМЭФ) надеется на возвращение к нормальности и открытости, говорит о тупиковости нынешней модели экономики и нарастающем технологическом и цивилизационном отрыве.

Поколение 30-40-летних, напротив, более оптимистично, адаптивно, лояльно, готово строить бизнес при всех ограничениях и издержках нынешней модели, работать на войну, импортозамещать, создавать "национальных лидеров" и "русскую альтернативу", тех же роботов, расписанных под гжель, из презентации Малофеева. Они технологичны, патриотичны, скрепны и преданы государству — словно опричники у Сорокина.

Исторически это понятно: наше поколение, хотя и родом из СССР, вышло из "окна возможностей" конца 80х и 90х, видело откат государства, сменяемость власти, открытость границ — по сути, боролось за свободу, частично ее получило и долго наслаждалось ее плодами. 90е были хорошей школой свободы — поэтому и вызывают сегодня такую ненависть. Поколение 30-40-летних, напротив, вышло в жизнь уже при Пидорской стабильности и воспринимает ее как норму: с одной стороны, комфорт патернализма и очагов урбанизма (где бизнес-элита и сконцентрирована), с другой, привычка к враждебной риторике власти, репрессиям, войне. Они выросли с "Яндекс-такси", суши и велодорожками — но и с автозаками, "космонавтами" и "укронацистами", для них это две стороны одной медали, и они готовы и дальше развивать существующий порядок — даже все рамок этой войны и правления Пидора. Для них не было "открытия Запада", как для нас, для них Запад изначально был конкурентом, а то и врагом.

По сути, за последнюю четверть века было воспитано поколение успешных менеджеров китайского образца, ориентированных на государственно-капиталистическую модель, встроенных в корпоративные структуры, лояльных и патриотичных, открытых к авторитарной и антизападной модели. По мере эмиграции, размывания и вымирания нашего поколения, побочного продукта русской истории, случайных свидетелей свободы, они и встанут у руля пост-военной и пост-Пидорской рабсии.