. «У папуасских племен, в Австралии, Новой Гвинее и у многих африканских племен на свиней обменивают невест – здесь любопытная цепочка женщина-животное-пища». И здесь самое время вспомнить Чикатило, то есть маньяка. Именно женское начало является «рабским» по отношению к мужскому, господскому. Изначально маньяк-мужчина насилует и убивает именно женщин. Это вовсе не значит, что мужчина не может быть рабом или жертвой, просто в отношениях «мужчина-женщина» господином и каннибалом скорее является мужчина. Дальнейшие рассуждения А.Г. Дугина выглядят как ряд намеков на то, что отношения человека с «богом» тоже являют собой связь эротики и каннибализма. Он пишет: «Можно расшифровать мотивы «оральности», каталогизированные фрейдизмом, в сакральной парадигматике. Кстати, любопытна в этом смысле пара пища-слово. Пища входит в рот, слово выходит. Отсюда можно вывести символизм слюны. Интересно, что в богомильских легендах слюна выступала важнейшим элементом творения первочеловека. В других версиях «дьявол возник из плевка Бога». По обратной симметрии слово как-то сопряжено с плевком».
Каннибализм в теории А.Г. Дугин сверхсакрален, а людоед представляет собой высший уровень духовной аристократии. Эту «истину» А.Г. Дугин раскрывает на примере истории Новой Гвинеи, утверждая каннибалы были «ядром будущей политической аристократии - жрецов и правителей», зародышем «национальной элиты» и «субъектом восстановления справедливости в мире духов и сил».
Как бы предвосхищая закономерный вопрос недостаточно посвященного читателя о том, почему же каннибализм является в большинстве культур неприемлемым, если он так важен и необходим, А.Г. Дугин приводит следующие сведения: «Я полагаю, что табуирование каннибализма имеет несколько объяснений: во-первых, оно вполне сравнимо с запретом на свинину (здесь смотри всю цепочку, приведенную выше). Во-вторых, вероятно человек был отменен как сакральная еда не потому что это плохая еда, а напротив, потому что это слишком хорошая еда. Мораль не имеет здесь никакого значения – она рационализирует движения мифа и культа». Другими словами, представления о добре и зле, и собственно христианская мораль здесь не причем, потому что в сознании А.Г.Дугина существует только «мораль» прямо противоположная, которая каннибализм не только не табуирует, но и объявляет важнейшей миссией. Людей не едят потому, что они «слишком хорошая еда», то есть иными словами большинство современных людей не чувствуют в себе права на осуществление великой мистерии пожирания себе подобных.
С другой стороны убить, приготовить и съесть это тоже довольно примитивный способ обращения с человеком, так как биологической потребности в том, чтобы его готовить нет. «Теплом, огнем, водой обрабатывают убиенных зверьков – в каннибалистических цивилизациях тела людей – из-за сакральных мотивов и психических, нервных нужд» - утверждает А.Г. Дугин. Если этих нужд нет, то поедать лучше живьем. Эта мысль, по-видимому, и приводит А.Г. Дугина к идее о том, что самый правильный господин, жрец, аристократ и сверхчеловек это вампир. В его концепции вампиризм является «важнейшей метафизической проблематикой эсхатологического контекста». Более того, он заявляет, что корень слова «вампир» связан «с корнем “парить”, “пархать”, т.е. “летать”, а также “дышать”». Сам же «вампир» непосредственно связан с понятием “души”, проходящей через критическую точку “зимнего солнцестояния”, паузу смерти, за которой следует новая жизнь, новое рождение. По сути вампир это имманация все того же «темного Логоса». Надо сказать, что в рассуждениях о вампирах, А.Г. Дугин прямо подчеркивает, что его учение является христианством наоборот, правда при этом он пытается доказать, что это именно христиане исказили истинную «веру».