Большое интервью южнокорейского издания The Chosun Daily с военнослужащими КНДР, попавшими в плен в Курской области.
В частности, стало известно, что:
— в Курской области находятся спецназовцы КНДР (которые используются в Корее, в том числе, в качестве строителей);
— им сообщили, что военные из Южной Кореи проходили службу в рядах Сил обороны в качестве операторов БПЛА;
— один из заключенных мечтает получить убежище в Республике Корея, так как понимает, что в КНДР у него будут проблемы из-за попадания в плен.
Ответы на некоторые вопросы:
— Когда вы поехали в Россию?
Мы выехали 10 октября. До этого около месяца находились в провинции Джаганг, где помогали в ликвидации последствий наводнения. Затем нас отправили на полигон перед отъездом в Россию в начале октября.
— Когда вы приехали в Курскую область?
Примерно в середине декабря. Сначала мы тренировались во Владивостоке, а потом нас перевели сюда.
— В какое подразделение вы были назначены?
Главное разведывательное управление [КНДР].
— Что вам говорили перед тем, как отправить в Россию?
Мне сказали, что я еду туда как студент учиться. Я понятия не имел, что буду участвовать в боевых действиях.
— Когда вы впервые поняли, что будете драться?
По приезду в Курскую область нас разместили на перевалочном пункте. Там нам сообщили.
— Были ли у вас какие-то трудности во время работы с российскими военными?
Будучи солдатами низшего звена, мы мало общались. Все отвечало высшее командование — боеприпасы, припасы, одежда. Прямого общения между северокорейскими и российскими солдатами было мало.
Отмечается, что КНДР использовала приложения-переводчики для общения с россиянами.
— Ваше подразделение, Силы специальных операций Корейской народной армии (KPASOF), известны своей самоотверженностью.
Они хорошо подготовлены к боевым, строительным и прочим миссиям. Вы слышали о Самчжиён?
— А как насчет него? (Самджиён – город, который Ким Чен Ын превратил в туристический центр).
В декабре 2019 года нашу часть отправили туда на строительство. Условия были жестокие – мороз, снег по пояс, никаких укрытий. Пришлось строить бараки, выковыривая кирками мерзлую землю. Было так холодно, что моча замерзала, как только падала на землю.
— Насколько холоднее в Курской области, чем там?
В Самчжиёне было намного хуже. Это все равно ничего.
— Получали ли вы приказ покончить жизнь самоубийством [в случае риска попасть в плен]?
В нашей армии попадание в плен считается изменой Родине.
— Присутствовали ли сотрудники МГБ в вашем подразделении?
В каждом батальоне (около 500 солдат) был один или два.
— Осуществлялся ли ими строгий идеологический и дисциплинарный контроль?
Они следили как за нашими обязанностями, так и за нашиминаша идеология. Перед боем один из них мне рассказал, что все операторы БПЛА в украинской армии — южнокорейские солдаты.
— Все ли в это верили во время боя?
(Кивает.)
— То есть вы боролись с мыслью, что противостоите не только украинским, но и южнокорейским войскам?
(Кивает.)
«Есть ли в вашем подразделении кто-нибудь, о ком вы думаете?»
Почти все, с кем я пришел, погибли. Все солдаты, которые пришли со мной, погибли. В моем подразделении погибли все мои товарищи. Никого не осталось.
«Сколько солдат в роте?»
Около 63-65 гг. Нас было восемь человек в одном моем отделении. Все они погибли. Я остался один. Это был мой первый опыт настоящего боя. Когда я увидел тела своих товарищей, в голове промелькнуло много мыслей. Некоторые взорвали себя (чтобы не попасть в плен), не оставив ничего, кроме обезглавленных или полуразорванных тел... Посреди зимы, когда выпадал такой снег, они лежали там... И запах крови до сих пор стоит передо мной.
— Были ли какие-то распоряжения по обращению с телами погибших товарищей?
Говорили, что после боя мы его заберем...
«Ты уже решил, что делать дальше?»
Думаю... (пауза) Вы сказали, что вы журналист, верно? (Снова пауза) Во-первых, я планирую попросить убежища и поехать в Южную Корею. Думаете ли вы, что они меня примут?
целиком
https://www.chosun.c